Игроки

Более 170 лет комедия Гоголя остается актуальной, востребована театрами. Небольшая, одноактная, но какая оригинальная! Герои - картежные мастера, шулера, настоящие пройдохи. Крапленые колоды, виртуозы и простаки, кто кого надует… У Антона Яковлева интересное, неожиданное решение. Но рассказывать о том, что увидела на сцене, не стоит, всех карт, увы, раскрывать нельзя - зрителям будет не интересно смотреть спектакль.

Пьеса "Игроки" считается незавершенной. Вы дописали финал?

Антон Яковлев: Тем и хорош финал у Гоголя, что он открытый. Я, конечно, придумал свой финал, мое видение темы, но в нем тоже скорее вопрос, чем ответ. Что произойдет с Ихаревым? Примет ли герой новую реальность, потеряв последние иллюзии и веру в собственную исключительность? Станет ли таким же шулером, как те, что его окружили, или перестанет играть, пустит себе пулю в лоб? Тема исследования психологии игрока в этой пьесе интереснее всего. Игра здесь - только предлагаемые обстоятельства, в которых раскрывается личность героя.

Для Ихарева игра - не вопрос банального зарабатывания денег, для него игра - настоящее искусство, проверка его гениальности, вызов. Он похож на ученого, который придумал атомную бомбу и задвигает моральные принципы ради реализации своей идеи, называя это развитием науки. Что должно происходить в голове у человека, который одержим своим изобретением карточной суперколоды, которую он в буквальном смысле оживляет, назвав Аделаидой Ивановной?

Ваши игроки в карты не играют.

Антон Яковлев: Играют. Но сами карты мне не нужны. Здесь игровой стол и есть образ игры, он отдельный персонаж, своеобразный колодец греха, в котором отражается состояние игроков, их азарт, их потаенные желания. И условное пространство вокруг - место искушений, место, которое предлагает герою реализовать его желания, его чаяния, мечту, проявить всю мощь его мастерства. Мы с художником Николаем Слободяником придумали на сцене это зазеркалье, где можно ходить сквозь стены. И стол, и пространство будут меняться в зависимости от эмоций, которые движут героем. Этот мир живет, дышит, манит, но и может обмануть, наказать. В мгновение он может из мистического превращаться в бытовое, где много острого, смешного, узнаваемого, и наоборот. Это как зеркало со своим внутренним миром, которое может украсть тебя из реальности.

Прямая речь

Пётр Семак (Ихарев, карточный шулер):

- Я давно мечтал сыграть в пьесе Гоголя - никогда прежде не доводилось. Очень рад предложению. Как и тому, что с нашей хорошей компанией (что немаловажно!) работает Антон Юрьевич Яковлев. Звезды сошлись. Мне импонирует решение режиссера: Ихарев не просто авантюрист, мошенник, у него есть пусть небольшие остатки совести, он даже испытывает неловкость при слове «плутовство», хочет быть изобретателем, открывателем. В XIX веке в России повсеместно играли в карты и, как ни странно, шулера считались высшей кастой, их игра расценивалась как искусство. Помимо этого нам кажется, что мой герой не такой простой, у него есть цель, большая мечта, почти наполеоновская - не просто разбогатеть, но еще и что-то сделать. Он знает, как переделать мир, который устроен неправильно.

В вашем мужском спектакле появляется женщина - Аделаида Ивановна.

- И это придумал режиссер. Она появляется в самом начале. Как у Гоголя - Ихарев дал человеческое имя «заповедной колодушке карт». У нас ее никто не видит, только мой герой. Компания игроков воспринимает ее как колоду карт, а я - как живое существо, женщину, которая как у инженера Гарина - гиперболоид. Аделаида Ивановна - такой луч, который все просвечивает, и с ее помощью я достигну своей цели.

Играете ли на сцене в карты? Овладели особыми приемами, демонстрируете ловкость рук?

- Нет, принципиально убрали карты, пошли другим путем. У нас будут пластические решения игр, как у Мейерхольда, их две - с Ихаревым и с младшим Гловым.

Елена Калинина (Аделаида Ивановна):

Неожиданное предложение режиссера - появиться на сцене среди гоголевских игроков?

- Антон Юрьевич сказал, что у меня мистическая партитура: без слов, Аделаида - отражение главного героя. Передаем привет Пине Бауш! (Бауш - выдающаяся немецкая танцовщица и хореограф ХХ века. - «РГ»).

Я заполняю собой пространство, как вирус заражаю Ихарева, двигаю процесс. Я подсознание этого человека, он сочинил меня как Пигмалион Галатею. И я же потом его уничтожаю - изящно сплела паутины, и он падает в яму, которую я ему вырыла, оказывается заложником своих страстей, соблазна, который я несу. История трагическая. Герой влюблен в свою идею, в эту женщину, она его муза. А она повертит им, насытится - и улетит в другое пространство, где снова будет плести свои кружева, получая удовольствие. Такая Пентиселея, как у Клейста…

Мне нравится решение режиссера. Натянутые бархатные струны, сквозь которые можно бесшумно появляться и исчезать так же межструйно. Пространство многослойное. Такой лабиринт из коридоров. На сцене практически нет ничего, даже реквизита. Только стол. Компания не играет в карты. Все очень лаконично, стильно. Стол - как … мать, и мужчины, которые стоят вокруг, - ее дети. Я, по сути, та самая мать.

Один из главных героев спектакля - музыка, она идет контрапунктом, предупреждает: тут все опасно, заминировано.

Главный герой - художник, у него идеи - испытать Аделаиду Ивановну, он придумал феноменальную колоду карт и считает, что победит, завоюет мир, как Наполеон. Но оказывается, что вокруг много чертей, бесов, они не такие талантливые, но шустрые, юркие. Мошенники, пройдохи, у них даже фамилии говорящие - Утешительный, Швохнев, Кругель… Это «сплоченное большинство», как у Ибсена, съедает гения.

Опасная среда жуликов, а Ихарев открытый, нет в нем осторожности.