Величие русской классической литературы признается всеми, но не у всех складываются отношения с отдельными произведениями отдельных авторов. Так, например, обстоит дело с большинством творений Михаила Салтыкова-Щедрина. «Проходить» мы его в школе «проходим», признавать — признаем, но любить и перечитывать как-то не получается. Но теперь у питерской молодежи появился шанс, предоставленный «Русской антрепризой имени Андрея Миронова», и чтобы реализовать его, достаточно сходить на последнюю премьеру театра «Господа Г...».
Создатели спектакля приурочили новую постановку к двадцатилетию исполнения роли Порфирия Головлева — Иудушки великим актером Иннокентием Смоктуновским.
Намека на конкуренцию со мхатовским спектаклем режиссер Влад Фурман не допускает, а визуальный ряд (художник Олег Молчанов) предельно лаконичен. Грязно-серый короб сцены словно оплетен паутиной и прорезан узкими амбразурами, одновременно являющими собой и двери в головлевский мирок, и чердачное окно в небо, и «красный угол» с образами. Зияющие дыры вместо икон подменяют объект молений Иудушки (Сергей Русскин): в них «проявляются» загубленные души семейства Головлевых, которым и надлежит молиться Иудушке. Взамен ложных молитв Господу ему надо возносить просьбы о прощении к собственным родственникам, каждого из которых он продал и предал. Матушку Арину Петровну (Татьяна Ткач) за огромные деньги, братьев Павла (Анатолий Горин) и Степана (Аркадий Коваль) за большие деньги, племянниц (Нелли Попова и Мария Рубина) и законных сыновей (Вадим Франчук и Александр Разбаш) — за мелочевку, а сына, прижитого от экономки, — ни за грош.
Актерский ансамбль спектакля великолепен, но центральная роль (во всех смыслах) принадлежит Сергею Русскину. Его Иудушка — Тартюф от русской литературы, поначалу смешон, затем омерзителен, потом страшен.
В манере игры Русскина есть что-то, неуловимо напоминающее отнюдь не Смоктуновского, а вахтанговца Николая Гриценко, которому отрицательные роли всегда удавались на диво. Но Русскин не копирует и не пародирует актера: видение героя, человеческая оценка и способ подачи образа зрителю слишком индивидуальны, интересны и точны. Настолько, что желание перечитать Салтыкова-Щедрина становится непреодолимым.
Создатели спектакля приурочили новую постановку к двадцатилетию исполнения роли Порфирия Головлева — Иудушки великим актером Иннокентием Смоктуновским.
Намека на конкуренцию со мхатовским спектаклем режиссер Влад Фурман не допускает, а визуальный ряд (художник Олег Молчанов) предельно лаконичен. Грязно-серый короб сцены словно оплетен паутиной и прорезан узкими амбразурами, одновременно являющими собой и двери в головлевский мирок, и чердачное окно в небо, и «красный угол» с образами. Зияющие дыры вместо икон подменяют объект молений Иудушки (Сергей Русскин): в них «проявляются» загубленные души семейства Головлевых, которым и надлежит молиться Иудушке. Взамен ложных молитв Господу ему надо возносить просьбы о прощении к собственным родственникам, каждого из которых он продал и предал. Матушку Арину Петровну (Татьяна Ткач) за огромные деньги, братьев Павла (Анатолий Горин) и Степана (Аркадий Коваль) за большие деньги, племянниц (Нелли Попова и Мария Рубина) и законных сыновей (Вадим Франчук и Александр Разбаш) — за мелочевку, а сына, прижитого от экономки, — ни за грош.
Актерский ансамбль спектакля великолепен, но центральная роль (во всех смыслах) принадлежит Сергею Русскину. Его Иудушка — Тартюф от русской литературы, поначалу смешон, затем омерзителен, потом страшен.
В манере игры Русскина есть что-то, неуловимо напоминающее отнюдь не Смоктуновского, а вахтанговца Николая Гриценко, которому отрицательные роли всегда удавались на диво. Но Русскин не копирует и не пародирует актера: видение героя, человеческая оценка и способ подачи образа зрителю слишком индивидуальны, интересны и точны. Настолько, что желание перечитать Салтыкова-Щедрина становится непреодолимым.
