«В течение многих-многих лет я слышал от него эту фразу, обращённую ко мне или к другим людям: “Солнце мое!” или “Солнце мое любимое!”. И конечно, те, к кому была обращена эта фраза, тут же расцветали и начинали сиять, как солнце.
Но стоило кому-то заболеть в театре — можно было не сомневаться, что он побеспокоится о здоровье, навестит, узнает, нет ли в чем нужды. Во всех неприятностях, болезнях или бытовых неурядицах его легко можно было о чем-то попросить и на его помощь всегда можно было рассчитывать.
В нем уживались черты характера, которые, казалось бы, трудно представить в одном человеке.
Вообще, если можно говорить о каком-то человеческом типе характера, который наиболее полно выражает все качества Актёра, то это был, несомненно, Владислав Стржельчик. Он был Актёром, его недаром назначали на роли Актёров — в “Карьере Артуро Уи” и в пьесе “На дне”. Свойства его внешности, манеры поведения в жизни были такими актёрскими, подчёркнуто барскими, рассчитанными на публику. Но он не только внешне был Актёром, он и по характеру более всего был похож на настоящего Актёра, в любом смысле этого понятия. Он мог быть описан в рассказах Чехова, представлен персонажем пьесы Островского об актёрах, про таких, как он, сочиняются анекдоты и рассказываются байки.
Он любил и умел “подать” себя, любил красиво одеваться. Его нельзя было представить, как Симонова или Папанова, прячущимся от всеобщего внимания под скромненькой кепочкой. Он всегда выглядел концертно. Он купил себе енотовую шубу. Мужчина в шубе — на другом это выглядело бы странно — а ему она очень подходила. Ему вообще шли шикарные, роскошные вещи, и он всегда “смотрелся” на фоне дворцов, богатых интерьеров, он был оттуда родом. И его актёрская природа хорошо сочеталась с картинностью поз, с пышными костюмами. Он и в жизни вёл себя несколько приподнято, как на сцене».
Смотрите авторскую программу Рудольфа Давыдовича Фурманова «У меня ещё есть адреса…» о Стржельчике.